Первый урок. Второй урок... казалось бы, Мэтту стало несколько легче учиться после месяца, проведенного здесь. Однако он сам так сказать не мог. Просто... люди, которые жили здесь, имели совсем другие принципы и идеалы. Французы, как оказалось на поверку, еще более амбициозны, нежели американцы. Или так казалось Мэтту в связи с тем, что сам он абмиций имел по самое небалуй. Для начала, когда он только приехал, у него поначалу было четкое ощущение, что он тут лучше всех. Потом пришлось смириться с тем, кто он не уникален и ему всего пятнадцать, что говорит о малом развитии способностей. Мало того, оказалось, что способности такие, как у него, тут у многих, а еще есть и более крутые. Тайлеру, как выросшему на иксменах, показалось самым интересным поглощение чужой способности. Узнав о подобной, он тут же окрестил всех Марионеток с подобной способностью подобием Роуг. И даже стало легче жить. И понимать все гораздо легче, когда начинаешь мыслить на своей волне, игнорируя чужие. И пока что только это и спасало Мэтта, позволяя ему держаться на плаву.
На третий урок Мэтт, как обычно, прошел, минуя перемену. Ему было дико неуютно в этих коридорах, под этими взглядами, когда жутко хочется спрятать голову в панцирь, как черепашка. Жалко только панциря у мальчика не было. И прятаться было не в чем. А втягивать голову в плечи при всех - означало, признать то, что сам ты ничего не стоишь. А этого Мэтт сделать не мог. Стыдно было. И в первую очередь перед отцом.
Отец... ему мальчик отсылал электронные письма чуть ли не каждый день. И ответы получал. Просто не было возможности поговорить... время, да и отцовская работа. К тому же Джерри Тайлер не очень любил сидеть за монитором. И Мэтт, конечно же, прекрасно это знал. И был очень рад, что отец ему все же пишет ответы. С другой стороны, разве он мог по-другому? Когда сын, единственный сын, черти где, в какой-то там Франции?
И сейчас мальчик прошел по классу. Теперь он всегда садился позади, чтобы никаких жевачек и бумажек. Это его Лир научил. Как-то так получилось, что Тайлер-младший называл Лира по имени, а тот его исключительно прозвищем. Только на общих уроках они называли друг друга, как подобает.
Мэтт сел за парту, достал тетрадь, учебник, письменные принадлежности. Нет, он, конечно, готовился к истории. Хотя ему казалась дикой такая подача прошлого. Не привык он к этому. И, чтобы не скатиться до "Штатной" интерпретации истории ему приходилось параграфы заучивать наизусть. И вот сейчас он открыл учебник и принялся читать в очередной раз, что тамнадо было подготовить к уроку.

Последнее время Эмиль уставал. Надо сказать, уставал очень. Сентябрь в работе и учебе он пережил. Он даже пытался учиться так, как подобает учиться всем нормальным студентам-выпускникам младшего класса. Да-да, в младшем классе мальчику оставалось учиться всего один год. А потом старший класс. Каким же для него оказалось огорчением, что без пяти минут ровесник его Антуан взял и пошел в старший класс. Это казалось несправедливым. С другой стороны, что было более удивительно, Эмиля оставили жить в том же корпусе, что и раньше, что перестало казаться несправедливым уже после дня рождения Антуана. Точно те, кто оставил его там, знали, что не так долго... ну, в общем, не суть. Это ведь совсем другой вопрос, не так ли?
Из-за работы, на которую Реми тратил вечер пятницы и все выходные, он практически не отдыхал. И если в сентябре он был еще более или менее в форме, хотя это крайне сложно назвать "формой", потому как после реабилитации прошло совсем немного времени. И он крайне тяжело переживал отказ от наркотиков. Сигареты сигаретами, но тут даже лечение не могло дать полной свободы от зависимости. Ничего не поделаешь, иногда по ночам мальчик не мог уснуть, вжимался в кровать, сворачивался калачиком, стараясь не разбудить Серджу, хотя хотелось скулить от ломки и выть от отчаяния. Отчаяния, которое накатывало дикой волной и не отпускало дольше получаса, которые казались Реми чем-то излишне долгим, переходящим из разряда мгновений в разряд вечности.
Эти бессонницы вконец измотали его. Эти бессонницы постепенно начали входить в привычку, и Эмилю теперь приходилось пользоваться косметикой: а точнее тональным кремом, чтобы скрывать жуткие синяки под глазами. В принципе, это не было столь обязательно, тем более что на работе в темноте на это вообще никто не обращал внимания. Он был гением за пультом ди-джея, а все остальное не имело никакого значения. Впрочем, гений этого искусства из него пока был не самый лучший, но абсолютный слух, который не пропал даже после комы, здорово помогал ему в работе. За это его и держали. К тому же мальчик симпатичный. А девушки любят симпатичных ди-джеев.
И из-за бессонницы в понедельник мальчишка просыпал первые три урока. Во вторник первые два. В среду... иногда даже не просыпал. Поначалу. Эмиль старался все-таки ходить на занятия. Хотя бы по специальности. Ну, и музыке. Вот музыку он не пропускал. А что касается истории... то, если она была первым уроком, она благополучно оставалась где-то на границе сна. Иногда Сериза даже мучила совесть за то, что он пропускает. Но это было только иногда.
К тому же история в четверг была третьим уроком, а в четверг он старался не пропускать.
И вот сегодня он даже сходил на второй урок, благополучно пропустив первый. И на историю пришел. Зашел в кабинет. Какая-то часть народа уже собралась, ждали начала. Эмиль отметил наличие на задних партах американца. Просто так, для себя отметил, усмехнулся, размышляя, куда бы сесть. С учетом того, что Лу сегодня на уроках не был, потому что мадам Ли отправила его в Лион на совсем другие занятия. А все почему? Лу не был официальным учеником. Ему же четырнадцать лет. А таких не берут в космонавты. В смысле, в студенты. И учился Лу здесь только для того, чтобы за него не беспокоилась мать.
И сегодня Эмиль решил сесть с Санной. Прошел до ее парты, уселся на стул и почти сразу, не раздумывая, разлегся на парте, попутно шаря в сумке, скинутой на пол около парты, пытаясь выудить оттуда ручку и излюбленный блокнот.
- Привет, Солнышко, - улыбнулся мальчик, прикрыв один глаз. Тот, который был ближе к парте, - дашь списать?
Впрочем, списывать он не собирался, но нынче у Эмиля это была стандартная шутка. Потому что задание домашнее он делал только иногда. Когда успевал.