Ничего удивительного в том, что Эмиль сейчас находился в главном корпусе, не было. А то, что в обеденный перерыв он не находился как все нормальные люди, в столовой, можно было тоже очень легко объяснить - он прогулял предыдущий урок и в столовой уже был ранее. Все очень просто. Дело было в том, что предыдущий урок вел Кукловод, а Кукловодов Эмиль всячески избегал. По мере возможности, конечно. Он выяснил, что более Кукловодов с его меткой из учеников, нет. Выяснял он это, прохаживаясь с Антуаном, который, в случае чего, мог его защитить.
Впрочем, от Кукловодов Антуан мог спасти не всегда, потому что друг его не всегда находился рядом. Был один момент, который Эмиля в Лицее откровенно раздражал: любовь половины местной живности к красоте. Эстеты, чтоб их. Собственно, слово "эстет" из уст Реми всегда выходило чем-то наподобие ругательства. Ему уже за этот месяц надоело бегать от всяких Кукловодов, за "красоту" обещающих развить его способности. Ну, какая там еще красота? О чем они вообще говорят, а? Мальчик этого не понимал, и понимать не хотел. Помимо этого у него внезапно образовалась еще одна проблема: толпа людей, жаждущих с ним позаигрывать. Хотя, может, раньше он их просто не замечал.. да и толпа тоже была не сильно большой, но Фабрису этого было более, чем достаточно.
И сейчас, в обеденный перерыв, мальчик направлялся в холл, чтобы посмотреть, что там у них дальше по расписанию, и решить, пойдет он или не пойдет. Взгляд его, как обычно, был направлен вниз, под ноги, потому что встречаться взглядом с возможными прохожими ему совершенно не хотелось. Больше хотелось курить, но для этого придется ждать конца последнего занятия в старших классах. Минут пятнадцать у Антуана там должно быть до тренировки... так что можно будет зайти к нему.
Шел он так шел, и вдруг... ласка? Не... таких крупных и, тем более, пастелевых ласок не бывает. Хорек? А что здесь делает хорек? Чей-то, наверное. Хорек изучал коридор, и Эмиль не смог победить в себе соблазн пообщаться с маленьким животным. Он присел на корточки перед зверушкой и протянул к ней руку.
- Ну, иди сюда, не бойся, - позвал он хорька, - я не кусаюсь, в отличие от тебя. Видишь, у тебя вон какие зубы. А у меня нет таких... ну, иди же... познакомимся...
Вот с кем Реми знакомился с удовольствием - со зверьем.

Быть покусанным? После того, как Эмиль познакомился с белым догом? О, в этом нет совершенно ничего страшного! Главное, живность не хочет ему ничего поломать, что делает им большое одолжение. Или ему. Правда, это не так важно, кому именно. И одолжение ли?
Хорек подбежал ближе, лизнул руку. Мальчик успел уже расслабиться и присмотреться к зверьку:
- А, так ты девочка! - он улыбнулся хорьку, и вот в этот момент она его и цапнула. Рука мальчика дрогнула, он едва слышно ахнул, но так, не сильно. И, наверное, сам рассмеялся бы, если бы не...
Чужой смех, пусть даже такой тихий, но как-то при отсутствии звуков слышно было хорошо, заставил Эмиля вздрогнуть и поднять глаза. Ну, конечно! А как иначе-то? Все правильно. У хорьков тоже иногда есть хозяева. Тем более у пастелевых. Поднял глаза и обмер. Нет, не Кукловода мальчик увидел. На самом деле, если уж до конца быть честным, то не всех Кукловодов мальчик мог почувствовать. Его уровни были маловаты для такого. И обычно Кукловоды как-то открывались случайно и сами. А тут... нет.
Он почувствовал не Кукловода в первую очередь. От этого человека жутко несло смертью. Он внезапно вспомнил уроки литературы, когда мимо проходил тот страшный человек со шлейфом смерти позади. Кто знает, может быть, Реми чувствовал это так, потому что сам был несколько раз на пороге ее родимой, то ли потому что действительно был больше собакой, чем человеком. А собаки очень тонко чувствуют это. И Эмиль чувствовал очень тонко.
И сейчас он, как был, так и сел медленно на пол, в ужасе глядя на хозяина хорька. Он слышал собственное сердце так, словно оно стучалось ему в по вискам в мозг. Реми попытался подавить в себе это дикое ощущение удивительно близкой смерти, но получилось это не сразу. Мягко скажем, не сразу.
Реми почувствовал, как холодок бежит по его хребту, когда хозяин хорька подошел, коснулся мальцами головы мальчика. И, наверное, только это заставило мальчика более или менее прийти в себя. И не потому, что ему стало стыдно за свое поведение, а потому что его, Эмиля, явно не воспринимали. Жест-приглашение прогуляться... и Реми не знает, то ли ему бежать, то ли соглашаться и идти.
Правда, с лицом мальчик к тому времени уже более или менее справился, чтобы не выглядеть, как загнанный в угол зверь, так что... осталось только встать и... либо кивнуть, либо замотать головой и свалить. Эмиль испугался смотреть хозяину зверя в лицо, он взглянул на хорька. Кажется, девочка ожидает, что Фабрис пойдет с ними?
Ну, нельзя же обижать зверя, правда? И мальчик кивнул.
Правда... кивнул он скорее от страха, что может внезапно разозлить этого страшного, на данный момент, человека.

Никто никогда не пробовал бояться про себя? Так тихо подрагивать нервами где-то глубоко в сознании, отрываясь от общей сущности окружающего мира? Есть ли смысл в таком страхе, когда просто боишься? Боишься неизвестно чего. Боишься чего-то, что в какой-то момент резануло по нитям, соединяющим тебя с миром, и отключило. Вдруг. Внезапно.
И в этот момент ты начинаешь понимать, что твои эмоции - они вовсе не твои. Твои мысли - тоже не твои. И все это, что включает в себя твое сознание, не является твоим от слова "совсем". Мало того, оно разрывает все предыдущие мнения о мироздании, формируя какое-то свое собственное, в котором тебя, внезапно, попросту не оказывается.
И вот, ты открываешь глаза и шагаешь в темноту.
Странно все это. Особенно для Эмиля. Человека, привыкшего жить этим миром и музыкой. Музыку у него почти отобрали, а мир... этот мир пока еще держался. На чем? Кто же его знает. Но держался. И сейчас в этот мир вступал человек, который пугал Эмиля. Не настолько сильно, как тот же бывший директор или учитель литературы, но все же ощутимо.
Мальчик чувствовал, как затряслись колени, как явно затряслись поджилки у него, когда Кукловод принялся его рассматривать и задал этот свой вопрос.
Да, Эмиль. Почему же ты боишься его, а? Может, чувствуешь чего? А? Ну? Смерть? Вооот, вот оно! Ее, родимую, точо четкий шлейф за ним следом, точно отстуки его трости по по ковру, точно взгляд его синих глаз, отливающий мертвенной тяжестью, которую ты, мелкий пес, понять не можешь. Для тебя не было таких людей. Давно уже. Ты избегал их. А этот... нет. Этот другой, в нем чувствуется что-то другое, не так ли? Ты не знаешь, что ты чувствуешь, но так она пахла, когда касалась тебя, не правда ли? Не нос это ощущает. Совсем не нос.
Сериз замер на мгновение. В его глазах мелькнул ужас. И ужас этот имел совсем иные причины, нежели вопрос. Не вопрос так пугал, сколько то, что вопреки собственному желанию не отвечать на него, мальчик открыл рот и произнес:
- От тебя пахнет смертью, - фраза произнесена спокойно, точно ничего такого в ней нет... и тут же Эмиль приходит в себя, резко зажимает рот ладонью, надеясь, что больше ничего подобного рот этот не скажет.
Ну, что за бред? Пахнущий смертью человек? Тем более, что... от него действительно ею пахнет! И это доводит до истерики, которую мальчик пытается скрыть, но сейчас уже тщетно. Он уже более заметно дрожит, о том, чтобы делать шаг куда-то вперед, и речи быть не может. Его сковывает его собственный страх. Теперь еще и страх подчинения. Не важно, какого. Реми не хотел чувствовать на себе способности Кукловодов. И вот сейчас... так просто. ОН ведь считал, что его сложно заставить. Его Кукловод была тому неплохим примером. Но... кажется, он ошибался. И это его испугало. Нет, привело в ужас. Ведь таких Кукловодов в Лицее...

Громко стучало сердце. Громко, отстукивая нечеткий ритм в висках. Разбивая сознание. Расшвыривая в разные стороны разум. Четким взрывом прикосновение руки Кукловода разнесло мозг, оставив по стенкам черепной коробки тонкие ошметки страха. А потом страх медленно сполз вниз, на дно и затаился.
Реми прекрасно знал, что страх никуда не уйдет от одного слова этого человека. Страх никуда не уйдет, даже если мальчик сам прикажет своим чувствам затаиться. А еще... почему-то ему подумалось, что стоящий рядом с ним юноша - эмпат. А тогда уже ничего скрыть не получится. Он почти привык к тому, что все эмоции от половины местных людей не скроешь и не убережешь. И это Эмиля злило. Злило, потому что он всегда так легко играл что угодно другое, а здесь его эта способность словно отключалась. Как будто организм отказывался бороться за сохранение тайны, которая уже никакая и не тайна. Организм опускал руки и совершенно ничего не хотел. Ну, а как можно хотеть чего-то, что по определению невозможно? Какой смысл в таком желании? Это то же самое, что и хотеть, чтобы оставили в покое. Глупо и неправильно.
Эмиль сглотнул, глядя на юношу, а потом произнес:
- Я верю, - конечно, он верил. Только эта вера слабо помогала. Наверняка тот же мсье литератор тоже не был для него опасен. Да, чего уж там! Этот человек в его сторону-то никогда не смотрел! Но это не мешало Фабрису бояться его панически. Бояться так, что иногда он с трудом заходил в его кабинет.
А сейчас... он мысленно выдохнул и чуть прикрыл глаза. Если на него не смотреть, тогда не так сильно боишься, правда? Совсем не так.
И если бы страх не продолжал холодными липкими пальцами трогать спину, все было бы замечательно. Надо было отвлечься. Отвлечься и задавать какие-нибудь пространные вопросы. Ну, например, про хорька. И вот... они ведь уже спустились и начали прогулку... Сериз натянуто улыбнулся. Впрочем, натянутость эта была практически не заметна. Он умел улыбаться так, что никто не скажет, что в этой улыбке есть хоть капля наигранности.
- Как ее зовут? - спросил мальчик, поборов себя и сев на корточки, разглядывая хорька.
Очень верный вопрос. Ведь, если уж он ее друг, тогда надо познакомиться хотя бы.  Это было верно и, по мнению Реми, вполне логично.

Та странная, но удивительная девочка от которой пахло серостью и счастьем, оказалась сестрою Лазара… Кажется тогда у него было другое имя. Он все никак не мог запомнить. Каждый сон пытался, и каждый раз не получалось. На кануне, смерти марионетки – снов не было, как и несколько дней после. Поэтому теперь юноша мечтал, вновь увидеть сны. Он желал вновь восстановить эту связь – связь с прошлым, которое кажется было миллионы, миллиарды лет назад… Так странно было в это верить, но он верил. Просто больше ничего не оставалось – там он жил, пускай и относительно, а здесь, в этом мире – не отличался жизнью. Почему так – не мог понять.
- Амели – скажи же – она милая,- маленькая чувствовала, что говорят о ней и поэтому весьма грациозно выступала перед мальчиком с волосами цвета тициана,- «Она - мой самый лучший друг»,- мягкие и плавные мысли, пытаясь отойти, от чего почувствовал. Страх – основа жизни. Страх – движущая сила. Но когда его слишком можно – он останавливает, он не позволяет действовать,- «Не бойся меня… просто понимаешь, эта сила – не в моей власти»,- да, сегодня он был более открытым, чем всегда и мог честно признаться себе, забыв о том, что мальчик - марионетка, что не может справится с эмпатией сам, что пока что – она его тревожит,- «Наверное, мне нужно обратиться к здешним преподавателям и мне помогут – совершенствоваться без марионетки не просто»,- он шумно выдохнул, посмотрел на мальчика.
- Не бойся,- повторил, вслух и скорее для себя – даже при его низких уровнях способностей, не чувствовать этот страх, он не мог. Поэтому Лазар очень хотел, чтоб этот рыжий пес перестал бояться.

Конечно – Амели была само очарование, и пускай ее маленькие глазки не так хорошо видели, но зато очаровательный носик, все очень хорошо чувствовал и определялась она чаще на звуки и запахи.  Девочка ластилась к рукам незнакомого мальчика между тем, ожидая, что ей достанется что-нибудь вкусненькое… Ну например виноградинка – как же она любила виноградины, кто бы мог себе представить. Но к сожалению у ее нового друга этого точно не могло оказаться. Так что, был вариант просто поиграться с ним – ну честно, хоть какая-то польза. Хотя, наверное, пользы от друзей не ищут и она хотела просто поиграться. Тем более что хозяин, и она словно это прекрасно понимала, не мог с ней поиграть ну допустив в догонялки. А прекрасная очень любила бегать.
Лазар же за место ответа слегка кивнул, подтверждая догадку ученика лицея, так же как  показал жестом (свободной рукой), что эмпат он еще слабый – мол чуть-чуть.  Почему то именно с этим мальчиком, он так явно ощущал то, что марионетки для развития способностей ему не хватало. Нет, молодой кукловод не видел в Эмиле то, что он искал, он действительно видел в нем просто друга, для своей маленькой. Но его эмоции и этот всепоглощающий страх, не давали забыть Лазару о этой чертовой неразвитой эмпатии, и тем более о том, что он не хотел упустить шанс и желал подчинить и эту способность себе.
- Лазар,- он вдруг поддавшись, чему-то непонятному, решил назвать собственное имя, чтоб представиться. Так же протянул руку и коснувшись головы мальчика погладил его. Да, после такого жеста, Сорбо почти не сомневался, что в мальчики скорее видит большого рыжего добродушного пса, нежели марионетки.
Тем временем Амели решила, что надо поиграться и чтоб «объяснить» новому другу правила игры – укусила его за палец и быстро, быстро побежала прочь, издавая смешной звук, напоминающий то ли «уф», то ли «пф», как бывало издают некоторые резиновые игрушки при нажатии.

Лазар наблюдал за мальчиком, ощущая его страх. Нет, определенно так его боялся только один человек – его Марионетка. Но той было с чего – он хотел ее убить и убил. Вот так.  А мальчик – ну с чего бы это? Просто потому что кукловод и кого-то там убил? Это же никак не касается Эмиля. Этого Сорбо просто не понимал.
Лазар прошел вперед, ведь мальчик и Амели стали играть. Смешно… ведь он бы тоже вот так хотел – бегать (ну может не так точно, но хоть примерно) и играть со своей девочкой. Но – он не  мог, и вот эта чертова нога болела только сильнее и это сейчас неожиданно начало раздражать. Внешне это никак не проявлялось, а вот внутреннее – он завидовал Эмилю… завидовал, как сейчас бы завидовал каждому нормально ходящему. Такое с ним все еще бывало, он еще не успокоился. Наверное, от этого (особенно из-за того, что эмоции сейчас подавлялись) Эмилю могло стать не по себе, возможно даже не хорошо. Лазар этого не хотел, но так могло получиться.
- Играйте..,- со вздохом и пытаясь хоть на что-то отвлечься. Для этого вспомнил о брате. Наверное, нужно было еще тогда, послушаться и учиться тут в лицее, может быть ничего бы и не случилось. Хотя, об этом тоже не нужно было думать. Поэтому Лазар медленно перешел все к тому же брату, но его одежде. Что же последнее он пообещал своей любимой модели? Да, точно это была прекрасного цвета рубашка – как он любил с множеством мелких пуговиц. Бедные любовники брата – ну, не проблемы Анри, совершенно не его. И только вот эти мысли смогли отогнать и страх и гнев, что преобладали до этого.