Ровно шесть дней прошло с того момента, как Аврора Маетт приступила к своим непосредственным обязанностям. Особенной нагрузки она не испытывала, хотя работы и было много. В конце концов она только училась, львиную долю делала Дафна, чрезвычайно умная женщина, на которую Аврора смотрела с искренним восхищением. Во-первых, она была дивно хороша собой. Во-вторых, у нее был отлично подвешен язык, а это для секретаря очень важно.
Вчера ей позвонил отец, напоминал, что через неделю нужно будет съездить вместе с матерью на могилу... На могилу Роже Огюста, человека, которого до девяти лет она любила больше всего на свете. Меж тем, отец снова на прошлой неделе сдал анализы. Рецидив. Они так боролись, потратили столько денег на операцию, а анализы снова плохие. Аврора хотела бросить все во второй раз, но отец и мать велели ей оставаться на месте. Мать обещала ей, что обеспечит Эмрику нужный уход. Маетт ей верила, Элен действительно была верна мужу и готова была перенести вместе с ним все невзгоды.
И все же что-то беспокоило Аврору. Решив на сей раз пропустить традиционный ужин в лицейской столовой (кормили там, кстати, вкусно, но несколько однообразно), девушка решила зайти в ближайшее кафе. На территории Лицея как раз было одно. Странно, когда Маетт училась, его не было. Должно быть, открылось не так давно. Вытащив из шкафа темно-синее платье, которое только недавно доставили вместе с последним заказом от Anthropologie, Аврора быстро надела его, набросила на плечи бежевый кардиган крупной вязки. Просто и в то же время со вкусом.
Дорога до кафе заняла не так много времени. Распахнув дверь, Маетт зашла внутрь и огляделась. Никого. Может, рабочий день закончился? На табличке вроде бы указаны иные часы. Но отчего тут так безлюдно? Пройдя чуть дальше, девушка устроилась на одном из диванов. В конце концов, если официанты еще на месте, ее должны были заметить. Не заметят - она уйдет и придется довольствоваться изысками столовой.

Аврора уже было собиралась уходить, но услышала чей-то голос и обернулась. Чтобы никак не выдать своего удивления, ей пришлось вцепиться в широкий ремешок кожаной сумки. Но она держит себя в руках. Надо же, неужели ей не показалось? Нет. Где-то в глубине души Маетт все же надеялась на то, что уж этой-то встречи ей удастся избежать. Какая нелепая случайность. Не хотелось бы, чтобы этот человек видел ее такой, изменившейся после первого убийства. Убийства. Страшное слово. Гулкое. Нет, Аврора не напоминала леди Макбет, ей даже не мерещилось, что ее руки в крови. Крови-то и не было. Был пепел. Что еще было? Отчаяние, ярость... Зато родственникам Жана не пришлось тратиться на гроб. И были ли у него родственники? Да даже если бы не были, государство тоже сэкономило.
На легкомысленную улыбку сил уже не хватило. На то, чтобы попросить меню у единственного находившегося в поле зрения официанта (официант ли это?), тоже. Не так представляла себе Аврора эту встречу. Впрочем, она не представляла встречи вообще. В ее планах на ближайшие несколько лет это столкновение не значилось.
"Я хотела бы никогда сюда не приходить. Боже мой, как это все странно и глупо".
Повесив сумку на плечо, Маетт застегнула кардиган на пуговички (тут похолодало или кондиционер не вовремя включился?) и подошла к стойке поближе. Просто, чтобы проверить, не обмануло ли ее зрение. Видимо, поужинать ей сегодня так и не удастся.
- Как видишь, бывает. Давно не виделись. А ты не сильно изменился, - она удовлетворенно обнаружила, что волнение испарилось. Все-таки работа над собой не прошла даром. Аврора научилась неплохо контролировать свои эмоции. И голос не дрожал.
Эмрик был бы доволен дочерью, если бы увидел ее сейчас. Она выражала само спокойствие. Внутри Авроры кипели страсти. А ведь она собиралась всего-навсего перекусить вечером, перехватить панини с курицей или сэндвич с лососем в конце концов. Выпить чашку кофе или чая, разницы для Маетт не было, она любила оба напитка. Но нет, явно ожидается тягостная для них обоих беседа. Интересно, они ведь так и не связывались с того самого дня, как решили расстаться. Не сказать, чтобы Аврора испытала какую-то тоску или ностальгию, но все же... Все же этот человек был когда-то частью ее жизни. Довольно значимой и важной частью. Сейчас - нет.

- Я не исчезну в ближайшие двадцать минут, обещаю.
Определенно, она ошибалась, когда утверждала, что Раймон ненамного изменился по прошествии лет. Он совсем не изменился. Было в нем что-то неуловимо детское, что сама Аврора потеряла лет в десять, когда лишилась отца, того, первого, от которого осталось так мало воспоминаний. Она помнила только, что имя его, "Роже", которое Маетт не отваживалась произнести, грело. Вот бывает же так, что имя греет.
Аврора невольно улыбнулась. Вот стоило вспомнить отца, как сразу. Он остался где-то далеко-далеко, в городе, где после дождя тротуар блестит, словно зеркало, а в реке отражаются тусклые огни фонарей вечером. Это было прекрасное время, это было ужасное время.
Один известный писатель устами своего гения-героя рассказал, что у каждого человека есть свой "дворец памяти", куда он приходит отдохнуть в минуты беспокойства. Нужно только отыскать дорогу, а вот уже на это способен не каждый. В самом деле, мало Аврора встречала людей, способных долго и тщательно рыться в себе. Либо они перепоручали это психологу, либо вовсе оставляли тщетные попытки.
Вот у нее-то как раз этот самый "дворец" был. Но каких же трудов стоило найти его... Об этом все же лучше не думать. Лучше переключиться полностью на беседу, тем более, если учесть, что Раймон уже наверняка заскучал, ожидая ее реакции хоть на какую-то из его реплик.
- Я не отказалась бы от латте с этим знаменитым ягодным пирогом, - если подумать, Аврора была голодна и ей требовалось нечто посущественнее пирога, но в данный момент просить об этом Раймона как-то не хотелось. Лучше она потом перекусит у себя.
- Не заставляй меня делать то, что я делать не перестану, прошу. И дело тут не в моей стеснительности, стесняться действительно нечего.
Она прекрасно помнила о его способностях и говорила искренне. Самоконтроль стал частью Авроры, неотъемлемой частью. Просить ее избавиться от нее - все равно, что просить ее отрезать себе палец. К тому же, Раймон эмпат. При необходимости он сам узнает все, что ему требуется без особенных усилий.