Амадео открыл глаза, и первое, что он увидел, - акварельный рисунок на мольберте у окна  в противоположном углу комнаты.
Весенний дождь и солнце над крышами домов, сияющее из-за полупрозрачных облаков.

...Его взгляд упал на рисунок и мальчик улыбнулся, с той нежностью, которую очень редко можно было увидеть в его улыбке. Амадео заметил ее, но гораздо важнее было то, что ее почувствовал, и снова как-то потеплело на душе. Он взглянул на Марионетку и тоже улыбнулся, едва уловимо. Губы улыбка едва тронула на этот раз, но глаза говорили за нее. Он не забыл.
- Я нарисовал его для тебя.
Мальчик обернулся и взглянул на Кукловода из-под ресниц, теперь улыбаясь уже ему.
- Спасибо... - отозвался Аллен, но тут предпочел иной способ выразить благодарность, - Нет, не так, - он подошел и обнял Амадео, всё так же глядя на него снизу вверх.
Юноша тоже обнял мальчика, когда тот подошел, потом провел рукой по мягким волосам Марионетки.
- Я знал, что тебе понравится.
Несколько мгновений Аллен рассматривал лицо юноши, а затем попросил тихо, чувствуя на своей голове приятную тяжесть его ладони:
- Улыбайся рядом со мной всегда искренне. Пожалуйста...
А потом мальчик приподнялся немного на носочках и мягко коснулся губ Амадео своими. Он всё же не смог удержаться от своего "спасибо"...
И хотя Амадео не вернул поцелуй, а лишь ласково провел пальцами по щеке Марионетки. Губы его, как и глаза, по-прежнему улыбались.
- Иначе я не умею. Со временем ты это поймешь.

В этом была одна из удивительных особенностей Амадео. Даже тогда, когда на сердце было тяжело, а он улыбался со словами "все хорошо", - улыбался точно так же, как тогда, когда все действительно было хорошо, - или даже в те редкие моменты, когда не скрывал того, что на душе скребут кошки, его улыбка все равно была искренней. Она могла быть порой печальной, порой усталой, порой едва различимой, но всегда - искренней. Большинству сложно это понять, но есть такие люди, у которых улыбка не сходит с губ. Светлые люди - вряд ли придумают более подходящее определение им.
Амадео посмотрел на спящего мальчика, лежащего рядом, и едва заметно улыбнулся. Он не стал убирать руку, которой обнимал Аллена, - не хотелось будить его и... да, за них нередко приходилось расплачиваться эмоциональным хаосом, и все же при этом они дарили тепло. Тепло и так давно забытый покой порою. Покой и забытье, - не болезненную пустоту, в которую проваливаешь время от времени, но спасительное и светлое забытье, заставляющее замолчать, пусть ненадолго, больную память.
Сейчас, должно быть, около восьми. Он спал не больше трех часов. но, поразительно, за них он выспался лучше, чем до этого высыпался за шесть. Прошлая ночь казалась сном. Но ведь они не спали. Всю ночь они просидели обнявшись на подоконнике, время от времени обмениваясь парой фраза, а порой лишь слушая тишину и стук сердец друг друга в ответ на едва ощутимые прикосновения.

- Скоро утро...
- Уже? Может, ты хочешь спать?
- А ты?
- Нет, не хочу. Какой же ты милый... Я хочу побыть с тобой.
- Милый...Кто бы говорил...

Амадео улыбнулся воспоминаниям, а откуда-то из глубины - сознания ли? души ли? - чей-то голос, - его собственный, - спросил, было ли все это? Разве? Но сердце так долго жаждало хотя бы часа покоя, что не могло забыть теперь так скоро.

Не хотелось отпускать его. Хотелось, чтобы этот день не кончился никогда. Помнил ли Амадео тот, другой день с проливным дождем? Да, помнил. Отчасти, сейчас происходило нечто схожее. Если задуматься, он не мог бы объяснить, что происходит и почему, но задумываться не хотелось. Ни о чем? Только чувствовать, ощущать и совсем забыть хоть на несколько часов о боли... Но возможно ли это? И можно ли? Амадео погладил мальчика тыльной стороной ладони по щеке и улыбнулся уголками губ.

Было около восьми.

(здесь и в дальнейшем воспоминания написаны в соавтарстве с Алленом О'Нерри)

Отредактировано Amadeo Albernoni (2010-11-03 23:02:25)